Роман-боевик «Партизан. Защитник Государства» // Кирилл Кащеев

12. Мародёр

Колонна продолжила движение, Саша вела машину совершенно спокойно и безмятежно, как будто и не было позади перестрелки, впереди — неизвестности с сыновьями, а вокруг апокалипсиса. Мы въезжали в микрорайон Агробаза, в просторечье — Скотобаза, уж больно колоритные граждане там обитали. Собственно Агробаза давно и плотно соперничала с АвиаМашем в вопросе криминальности, мнения жителей расходились в этом вопрос диаметрально и не менялись, но объективную статистику по преступлениям почему–то никто не приводил в пример, хотя это бы рассудило спорщиков.

В последние годы Агробаза активно застраивалась: жилые комплексы возводились целыми кварталами, давая квартиры весьма приемлемого качества за относительно разумные деньги. К одному такому комплексу с названием «Вишня» мы и подъехали: две монолитные четырнадцатиэтажки были обнесены металлическим забором, со сдвижными электроворотами, в данный момент наглухо закрытыми.

Вот тут и стало понятным змеиное спокойствие Окты. Во дворе, ни много, ни мало, неслась караульная служба. Да, люди возле ворот не были одеты в военную форму, только с оранжевыми повязками на правых рукавах, и вооружены одной вертикалкой на двоих, но при приближении двух внедорожников, один из которых носил следы перестрелки, явно прозвучала чёткая команда «к бою!». Откуда она поступила и как — пока было непонятно, но повинуясь ей, дедок под шестьдесят в охотничьем камуфляже, владелец немолодого «ижака» бодро отбежал от ворот за небольшой бруствер из мешков с землёй и взял нас под прицел. Мужик помоложе — около сорока, пожалуй, лет, вооружённый топором за поясом, поднял руку, и решительно пошёл через калитку навстречу. Разглядев через стёкла в машинах большое количество вооружённых людей в камуфляже, он слегка спал с лица, но шага не замедлил. Я перевёл взгляд вглубь двора, но несильно преуспел: двор готовился к обороне уже не первый час, и жильцы уже успели защитить его от наблюдения — машинами, билбордами, а кое–где — уже были готовы и укрытия от огня — из мешков с землёй создавались укрепления под огневые точки. Откуда они интересно столько стволов и личного состава возьмут? Даже отсюда я увидел, как минимум четыре готовых точки. А сколько их всего по двору?

Меж тем Окта вылезла из–за руля, сняла шлем и встряхнула головой, раскидывая волосы по плечам.

— Василич, привет! Узнал?

Мужик немного расслабился.

— Саша, из второго дома? — дождавшись кивка, он осторожно поинтересовался:

— А с кем ты?

— С друзьями, мы приехали за моими детьми. Свяжись с Марком Юльевичем, он ведь руководит обороной?

— Да, он, — мужик достал из кармана маленькую восьмиканальную рацию — такими пользуется персонал гипермаркетов.

— На связи Олег с песят третьей квартиры, Марк Юльевич ответь пожалста. Тут эта… приехала Саша Кокорина из второго дома, с ней две машины друзей каких–то непонятных. Саша говорит, за детьми приехала, и вот… что с ними делать–то? — он отпустил кнопку, потом спохватился, снова нажал, и передал: — Приём.

— Впусти их в периметр, я сейчас подойду. Конец связи.

Мда… Через открытую дверь я прекрасно слышал этот блестящий диалог Буратино с Карабасом–Барабасом, благо голос этого самого Марка Юльевича был подстать: низкий, властный и не предвещающий ничего хорошего. Чем–то он мне даже напомнил голос Александра Орта, которым говорил персонаж с позывным Кобра из говнофильма «Чистилище».

Этот самый Буратино Василич с топором отворил нам ворота, запустил во двор и затворил их обратно. Причём именно так: отворил и затворил, с такой важностью и неторопливостью он это делал.

Мрамор скомандовал по рации:

— Всем. Группа, на выход. Оружием не бряцать, мы на безопасной территории, но всё же не на своей.

Покинув бронекапсулу, я наконец смог нормально осмотреться: подготовкой двора к обороне занималось человек тридцать мужиков разного возраста. Они насыпали землю с газонов и из ближайшего сквера в мешки, строили из этих мешков брустверы, как я уже сказал, в неприличном количестве. У меня даже создалось впечатление, что у организатора всего этого действа есть намерение обнести периметр по кругу. Пара мужичков ставили в траве растяжки. Отсюда было не очень хорошо видно, но, судя по всему, это были самопальные сигналки на основе охотничьей ракетницы.

Взгляд в другую сторону заставил мои челюсти сжаться и вспомнить хронику недавних конфликтов: девушки лет шестнадцати делали в пластиковом тазу напалм, мешая бензин со скипидаром, и растворяя в этой смеси пенопласт, огромной кучей валяющийся рядом. Сейчас они загустят смесь до консистенции жидкой сметаны, насыплют туда ещё серебрянку и будут разливать по пивным бутылкам, целый штабель которых стоял рядом.

Мне стало страшно: напалм — это даже не бензин, как на Майдане: бензин жидкий, очень текучий, при попадании на человека, он большей частью своей стечёт на землю, и сбить огонь оставшегося не то, чтобы легко, но по крайней мере, реально. Так же реально и остаться в строю после этого. Собственно события в Киеве это наглядно демонстрировали: некоторые «Беркутовцы» меняли в день по пять комплектов формы и даже больше, но оставались боеспособными. Напалм же — дело другое. Ужасное. Напалм — густой и липкий. Он как смола, налипнет на твою одежду и кожу, продолжая гореть, будет налипать на руки, которыми ты на автомате попытаешься забить пламя, а если добавить кое–какие присадки — лишь веселее загорится при попытке залить водой. На Майдане такие составы не применялись: потому что после первого же сгоревшего заживо милиционера, у любого командира сорвало бы крышу, и он бы посрал с горкой на все приказы пидора Януковича. Майдан закончился бы в тот же день: менты бы сделали из Киева две тысячи тринадцатого года — Пекин восемьдесят девятого, и умножили бы на ноль всё это фашистское стадо. И тогда главную площадь Щеневмерлой Неньки можно было бы переименовывать в Тяньаньмэнь. Ну, мне так кажется, конечно. Если бы у бабушки был хуй, это был бы дедушка. Напалм — слишком страшное оружие, чтобы использовать их в дворцовых дрязгах, которыми и был Майдан. И за себя могу сказать: если хоть одна бутылка этого адского «клинского» полетит в нашу сторону, я устрою тут геноцид, перехуярю тут всех, в том числе этих шестнадцатилетних манда… на моё плечо легла тяжёлая рука. Я вздрогул. Степан.

— Что с тобой, Юр? У тебя лицо аж почернело.

— Ничего… Всё в порядке. Так… Ассоциации пришли нехорошие в голову.

Старый оперативник проследил за моим взглядом.

— Девочки делающие коктейли Молотова… Примета государственных переворотов и уличных беспорядков. Я знаю о чём ты подумал, о каком периоде. Ты молодой. Ты многое не застал и не помнишь. Такие же девочки, точно так же разливали такие же коктейли Молотова и в Москве. Что в девяносто первом, что в девяносто третьем. Вообще, прежде чем ненавидеть незалежников всех мастей из стран бывшего Союза, надо помнить одну важную вещь.

Я повернулся к нему лицом, кивнул, без слов задавая вопрос.

— Одной из первых предала Россия. РСФСР, в лице алкоголика Борьки вышла из состава СССР двенадцатого июня девяностого года. До этого ещё можно было попробовать что–то склеить. Потушить Карабах, Прибалтику, Среднюю Азию… Получилось бы или нет — конечно вопрос, но после предательства Ельцина Советский Союз был обречён. Это не оправдывает русофобов, но держать в голове это стоит.

— Но тут же напалм, а не бензин, дядь Лёш… — я говорил как бы слегка в сторону, понимая, что по большому счёту мои нынешние мысли на эту тему — лишь мой личный заёб по ассоциативному ряду. Просто переклинило, я к этому склонен.

— Да, напалм. Но и тут — не дворцовый переворот, а защита собственного дома от внешнего врага. И этот враг всегда плевал на все свои правила. Гитлер подписал Женевскую конвенцию, и построил фабрики по убийству людей и изготовлению из них мыла и абажуров. США травили Вьетнам «агентом орандж» и сжигали людей напалмом. Помнишь знаменитую фотографию вьетнамской девочки? Ей лет девять лет было, когда на колонну беженцев с детьми упали американские напалмовые бомбы. Так что отбрось сомнения. Защищая свою землю и свой народ от Врага — правила забудь. Как у Симонова — сколько раз встретишь, столько раз убей.

Киваю, оставаясь в глубокой задумчивости. Странный разговор, странные ассоциации, и самое главное — странная буря эмоций на, в общем–то, прозаическое явление жизни. Ещё в ОВД я видел выжженное пятно на стене, и даже отметил про себя: напалм. Да и вообще обезьяны убивают друг друга всю свою эволюцию. Нет. У меня явно какое–то помешательство — я встряхиваю головой, и ассоциации перескакивают на совершенно другую тему: ВИЧ. Обезьяны убивают людей. Одна из версий происхождение ВИЧа — инфицирование первых больных от обезьян. Так! На хрен! Надо отвлечься.

Я вновь оглядываю двор, и замечаю ещё одну группу мужиков, которые колотят рогатки из досок и растягивают вдоль забора «егозу» на них. Забавно. Интересно, откуда это всё? И ещё интереснее, что же за человек этот самый Марк Юльевич.

Ответ не заставил себя долго ждать. Из ближайшего подъезда вышло двое мужчин, вооружённых нарезными карабинами на основе автомата Калашникова. Один, за сорок, шёл чуть впереди и держал автомат на плече стволом вниз, очевидно это и был главный. Второй же был существенно младше — ему было около двадцати, и оружие он держал по–патрульному — ремнём на шее, левой рукой на цевье, правой — на предохранителе. Оба в военном камуфляже и военных же бронежилетах. Как и у всех защитников «форта» на правом рукаве была оранжевая повязка. Дяденьки вышагивали гордо, явно тащась от своей крутизны. В ухе раздался короткий тональный щелчок «внимание!». Я подобрался, окинул внутренним взором оружие — магазин полный, патрон в патронник не дослан, оружие на предохранителе, потом внешним — оглядел пространство вокруг: блин, и укрытий то нет — буду как вошь на тарелке, особенно для стрелков из окон здания. Отхожу обратно к броневику. Главный подошёл к Окте и Мрамору — они уже стояли вместе, у капота «Нивы».

— Здравствуй, Сашенька! — главный широко улыбался и явно был настроен на порцию обнимашек. Собственно, он их получил, Окта даже подставила щёку для поцелуя. Губ он не удостоился.

— Привет, Марк! Что, сбылись твои влажные мечты об апокалипсисе?

— Нет, ты же знаешь, я не мечтал. Просто понимал, что рано или поздно это произойдёт и готовился. И вот, я оказался прав — говоривший прямо лучился самодовольством. — Оставайтесь здесь с друзьями, здесь уже достаточно безопасно, а если вы присоединитесь к обороне — нас ни одна падла не сковырнёт!

— Нет, Марк, я своих пацанов заберу, и поедем, нас ждут.

— Ну ладно, — он с явным сожалением кивнул, — иди, а я пока с твоими друзьями пообщаюсь.

— Марк — он протянул руку нашему командиру.

— Илья, — тот крепко пожал её. — Некисло вы тут устраиваетесь. Откуда это всё?

— Да так, разнесли с пацанами пару магазинов тут неподалёку: садовода, автохимию, ну и продуктивом разжились немножко, а то цивилы такие несобранные… Мало у кого было продуктов больше чем на два дня дома. Примуса — так вообще ни у кого не оказалось. Собственно, и в магазине то их было пять штук… — Марк широко улыбался и активно жестикулировал. Он чувствовал себя князем маленького государства, с правом казнить и миловать. То, что происходящее — не война, не зомби апокалипсис, а всего лишь теракт, который ничего не спишет после — или не приходило в его голову, или не волновало.

— Серьёзные ребята! А оружие откуда, и самое главное: скажи, как тебе удалось гражданских делать всё это? — Илья обвёл руками всё это.

— Да просто, в общем–то, — главного пёрло со страшной силой, — мы тут вообще с друзьями живём, семьями, кланом, можно сказать. Нас пятеро, с детства дружим: охота, рыбалка, сталкинг, активный отдых и всё такое. Плюс у каждого по сыну, способному держать оружие в руках, да и бабы в основном боевые. Через пару часов как поняли, что происходит, съездили до супермаркета на газельке, привезли немного бакалеи… — если судить по жесту — они забили всем что подвернулось под руку не только саму «газель», но и пару машин, на которых эта банда передвигалась. Новообразованный государь жилого комплекса продолжил повесть о своём возвышении:

— Потом мы просто прошлись по квартирам и выгнали всех на улицу. Немного еды, пара ебальников, разбитых прикладом, пара выстрелов поверх голов — и все квартиры выделили по человеку на общедомовые нужды. Если честно, я думал, что даже убить кого–то придётся — но нет, даже этого не понадобилось. Так — пару семей особо упоротых выгнали и всё. Вооружить ополченцев, к сожалению, нечем практически: на две с мелочью сотни квартир — нашлось всего три десятка стволов, и то восемнадцать из них — наши — Марк похлопал себя по автомату. — Со связью получше, конечно: хоть какие–то рации нашли, где взять, — он снова улыбнулся, показывая, что, мол, от их действий не два магазина расстались со своей продукцией. Ни фига не два.

Марк сделал последнюю попытку уговорить:

— Может всё–таки останетесь? Вас почти десять стволов, мы ж всю округу под себя загнём!

Илья только отрицательно покачал головой: указывать собеседнику на последствия такого отношения к чужой собственности было глупо, и возможно даже вредно для здоровья. Если человек считает, что он в Боснии середины девяностых, или вообще в книге «Мародёр» Беркема Аль Атоми — ну и флаг ему в руки. У нас пока есть дела поважнее. Да и к тому же его действия даром что мародёрство и беспредел, а всё равно тысяча гражданских накормлены и под защитой.

Из подъезда уже выходила Саша: парня восьми лет она вела за руку, ещё двое пацанов — двенадцати и четырнадцати лет шли чуть позади, с сумками. Споро загрузив их в машины, мы распрощались с Ахметом–тридцаткой местного разлива и погрузились в машины. Окта спокойно помахала рукой Марку и сдала назад. Только когда за «Нивой» закрыли ворота, она шумно выдохнула и даже слегка обмякла, качнулась к рулю.

— Что с тобой, Саш? — Степан взял её за плечо.

— Ничего, Лёш, всё нормально, — ставшая вдруг испуганной женщиной, мастер спорта по боксу быстро возвращалась в исходное состояние. Помолчала секунды две, продолжила:

— Проходу не даёт пид… — она оглянулась на детей в салон. — Нехороший человек. Всегда был долбанутым параноиком. Психопат. Пытался затянуть в свою сраную секту поклонников апокалипсиса. Ну и в постель до кучи. В окружении ящиков с тушёнкой. Ладно хоть рук не распускал, но был очень, очень навязчив, тварь. Я боялась, что он может попробовать помешать нам уехать.

— Попробовал бы… Мы бы его живо заземлили. Ни один адекватный человек не стал бы бодаться с почти десятком людей на бронемашине, пусть даже и банда у него большая — мы бы нанесли им неприемлемые потери, а результата бы он не достиг.

— Да в том–то и дело! Он неадекватный! У него тяжёлое параноидное расстройство личности, возможно ещё какие–то маниакальные черты — я точного диагноза не знаю. Но в психушке он лежал, и не раз.

— А как ему разрешение на оружие то дали? Он же охотник, и с нарезным карабином был! — это уже моё удивление прорезалось с заднего сиденья.

— Да не карабин это! Это боевой автомат. Нелегальный. Никто ему бы не дал разрешения. А про охоту не знаю. Первый раз слышу, чтобы Марк был охотником.

— Хм… — я задумался. — Такие люди обычно крайне плохо адаптированы к реальности, им тяжело даже просто жить в обществе. Как он смог стать во главе такой банды?

Щёки Окты вдруг пробил лёгкий румянец, не в силах сдержать смущённую улыбку, она ответила:

— Харизматичный, сволочь.

Я слегка хихикнул, значит, таки не всё так просто было с койкой на консервных ящиках. Вопрос на этом был исчерпан, колонна двигалась дальше. Мы въехали на улицу маршала Будённого — она была достаточно длинной и состояла почти на всём своём протяжении из краснокирпичных хрущёвок. В одну такую пятиэтажку и лежал наш путь.